Неточные совпадения
— Папа стоял у
камина и грелся. Я
посмотрела на него и думала, что он взглянет на меня ласково: мне бы легче было. Но он старался не глядеть на меня; бедняжка боялся maman, а я видела, что ему было жалко. Он все жевал губами: он это всегда делает
в ажитации, вы знаете.
Войдя
в свой дом, Лизавета Прокофьевна остановилась
в первой же комнате; дальше она идти не могла и опустилась на кушетку, совсем обессиленная, позабыв даже пригласить князя садиться. Это была довольно большая зала, с круглым столом посредине, с
камином, со множеством цветов на этажерках у окон и с другою стеклянною дверью
в сад,
в задней стене. Тотчас же вошли Аделаида и Александра, вопросительно и с недоумением
смотря на князя и на мать.
— Господи, господи! — раздавалось кругом. Все затеснились вокруг
камина, все лезли
смотреть, все восклицали… Иные даже вскочили на стулья, чтобы
смотреть через головы. Дарья Алексеевна выскочила
в другую комнату и
в страхе шепталась о чем-то с Катей и с Пашей. Красавица немка убежала.
Одна старуха Патимат — мать Хаджи-Мурата, не вышла, а осталась сидеть, как она сидела, с растрепанными седеющими волосами, на полу сакли, охватив длинными руками свои худые колени, и, мигая своими жгучими черными глазами,
смотрела на догорающие ветки
в камине.
— Я ожидаю хозяев, — ответил Товаль очень удачно,
в то время как Дэзи, поправляя под подбородком ленту дорожной шляпы, осматривалась, стоя
в небольшой гостиной. Ее быстрые глаза подметили все: ковер, лакированный резной дуб,
камин и тщательно подобранные картины
в ореховых и малахитовых рамах. Среди них была картина Гуэро, изображающая двух собак: одна лежит спокойно, уткнув морду
в лапы,
смотря человеческими глазами; другая, встав, вся устремлена на невидимое явление.
Разговор за винтом, шаги Петра, треск
в камине раздражали их, и не хотелось
смотреть на огонь; по вечерам и плакать уже не хотелось, но было жутко и давило под сердцем.
Но я таки уговорил его хоть на несколько часов вспомнить старину и пофрондировать. Распорядились мы насчет чаю, затопили
камин, закурили сигары и начали… Уж мы брили, тетенька, брили! уж мы стригли, тетенька, стригли! Каждую минуту я ждал, что"небо с треском развалится и время на косу падет"… И что же!
смотрим, а околоточный прямо противу дома посередь улицы стоит и
в носу ковыряет!
— Ишь, какой он нежоха! Какой у него халатик мягенький, — говорила Даша, проводя ручкой по нежному беличьему меху. — И как тут все хорошо! И
в мастерской так хорошо, и везде… везде будто как все новое стало. Как я вылежалась-то, боже мой, руки-то, руки-то,
посмотрите, Нестор Игнатьич? Видите? — спросила она, поставив свои ладони против
камина. — Насквозь светятся.
— Конечно, Буркин прав, — перервал старик, — да и на что нам иноземных архитекторов?
Посмотрите на мой дом! Что, дурно, что ль, выстроен? А строил-то его не француз, не немец, а просто я, русской дворянин — Николай Степанович Ижорской. Покойница сестра, вот ее матушка — не тем будь помянута, — бредила французами. Ну что ж? И отдала строить свой московской дом какому-то приезжему мусью, а он как понаделал ей во всем доме
каминов, так она
в первую зиму чуть-чуть, бедняжка, совсем не замерзла.
— А вот я
посмотрю, как они будут глядеть
в огне, — сказал отец, сделавши движенье швырнуть его
в камин.
— Она?.. Я не заметила. Она еще совсем ребенок. Но вот Фроим. Он сразу побледнел, как стена… Я никогда, никогда не забуду… Все потемнело… только это красное пламя. Фроим такой странный… Знаешь, я никогда до сих пор не замечала, какой у него сильный шрам над глазом… Ах, боже мой! Да где же они
в самом деле? Или пошли к Дробышу? Но они говорили, что пройдут к тебе, затопят
камин и станут сушиться…
Смотри: туча уже ушла и светит солнце, но и оно какое-то другое, холодное… Точно и его охолодил град…
Как ни замкнут был для всех дом Синтянина, но все-таки из него дошли слухи, что генерал, узнав, по чьему-то доносу, что у одного из писарей его канцелярии, мараковавшего живописью, есть поясной портрет Флоры, сделанный с большим сходством и искусством, потребовал этот портрет к себе, долго на него
смотрел, а потом тихо и спокойно выколол на нем письменными ножницами глаза и поставил его на
камине в комнате своей жены.
Я слушал молча. Оттого ли, что я сел близко к
камину и
смотрел в огонь и только слушал, слова Магнуса слились с видом горящих и раскаленных поленьев: вспыхивало полено новым огнем — и вспыхивало слово, распадалась на части насквозь раскаленная, красная масса — и слова разбрызгивались, как горячие угли.
В голове у меня было не совсем ясно, и эта игра вспыхивающих, светящихся, летающих слов погрузила меня
в странный и мрачный полусон. Но вот что сохранила память...
Матовый,
в виде чаши, фонарь, ковер с медными спицами, разостланный до первой площадки, большое зеркало над мраморным
камином внизу — все так парадно и внушительно
смотрело на него, вплоть до стен, расписанных
в античном вкусе темно-красной краской с фресками.
Пирожков осмотрелся. Он стоял у
камина,
в небольшом, довольно высоком кабинете, кругом установленном шкапами с книгами. Все
смотрело необычно удобно и размеренно
в этой комнате. На свободном куске одной из боковых стен висело несколько портретов. За письменным узким столом, видимо деланным по вкусу хозяина, помещался род шкапчика с перегородками для разных бумаг. Комната дышала уютом тихого рабочего уголка, но мало походила на кабинет адвоката-дельца.
Вторая комната таких же размеров, с белыми обоями, заставленная двумя шкапами красного дерева и старинным бюро с металлическими инкрустациями,
смотрела гораздо скучнее. Направо, на
камине, часы и канделябры желтой меди сейчас же бросились
в глаза Палтусову своей изящной работой. Кроме нескольких стульев и кресел и двух гравюр
в деревянных рамах,
в кабинете ничего не было.
Я вошел
в гостиную. Мария Сергеевна по-прежнему стояла около
камина, заложив назад руки, о чем-то думая, и
смотрела в сторону.